Он

Он все время был рядом. Он все время давал мне хорошие советы. Он слушал мой надрывный голос в ту ночь в телефонной трубке. Именно он первый узнал, что я в беде. Он нанял мне охрану и заставил поменять место жительства. Я прониклась к нему. Я зализывала  раны, залечивала свое изуродованное сердце в его руках. А он доверил мне свою разбитую жизнь.

Мы встретились где-то посередине наших общих трагедий. Где я еще не до конца понимала всей ценности этого героя в моем романе. Да и он не понимал насколько я нужна ему. Мы были сказкой друг для друга, но недолго. Он решил уйти в туман. Испугался. Захотел вернуть прежние отношения.  А я туманов не прощаю...

Он так красиво попрощался со мной. На заднем сидении своего белоснежно салона после балета в Мариинке. Холодно выдавил: “Нам нужно расстаться…” И его лицо в этот момент я не узнала. Холодные расчетливые глаза, как будто передо мной был совсем другой человек.  

Он довез меня до дома. И я его отпустила: “Я уважаю твоё решение и желаю счастья”. А самой хотелось выцарапать глаза, кричать, бить посуду, орать, какой он гондон конченный. Но что-то внутри мне подсказывало - не царапай ему глаза, тебе же их потом лечить.

Я легла тихонько в спальне. И протемпературила несколько дней в одиночестве…

А он вернулся к бывшей красиво: подарил маленькую спортивную машинку за все грехи и спокойненько перевез от меня свои вещи. Вернулся, да вернулся, подарил, да подарил. Счастье не в машинках, теперь-то я это точно знала.

Проходит неделя, звонит мне его сестра и говорит:  “А ты знаешь что А разбился с К на машине, К в реанимации, машинка не подлежит восстановлению. В этих сокращениях К - его жена…
“Будет знать” - зажглось в моей голове.

Единственное, что я хотела в этот период - не слышать и не видеть его. У меня так всегда - если я рву нить связи, реконструкции она не подлежит. Я не возвращаюсь к тем, не дружу с теми, кто предал. Но…

То лето было славным, свободным и легким. Я решила посвятить время только себе и практике. Уехала на несколько недель в пограничную зону между Калининградом и Польшей в палаточный лагерь, где люди практиковали молчание, Сей-гун, невосприятие и трудотерапию. И знаете, мне там было хорошо и просто. Практиковала каждый день. Записывала в блокнот все, что приходило.

Я возвращалась к себе.
И я вернулась. Моё сердце избавилось от бинтов. Оно не воспринимало больше ни боль, ни обиды. Я стала уверена в себе и своих планах на ближайшие 5 лет. Я полюбила себя.
Прошло два месяца. Он скидывает мне дурацкое видео с концерта группы “Ленинград”. Как же меня затрясло!!!  Мой старенький Пежо чуть не уехал в кювет. Я не хотела. Я упиралась, вспоминая эти злые глаза на заднем сидении его чудесного белоснежного Рэнж Ровера.  В голове снова и снова звенели слова: “Нам надо расстаться…”

А он нажимает еще сильнее: “Давай увидимся, нужно решить вопрос по твоей квартире”. Мы снимали её вместе в золотой век наших отношений. Я отбивалась, а он пошел в атаку - мальчик не привык сдаваться.

Шаг за шагом, мягкой силой, он подобрался ко мне. Мы не говорили о том, что произошло. Я поняла, что счастлива, когда он рядом. И осознала,  что ему тоже было нелегко. Развод, клиника Маршака, лечение от алкоголизма. И всё это в небольшой период.

И он добился меня, завоевал снова. Не машинками, а своими бережным и уважительным отношением ко мне. Ко всему, чем я живу, и что я делаю. И пока он мне еще ни разу не дал усомниться в том обещании, которое мы дали друг другу, начав с чистого листа.

Парня нужно было понять и простить. Что я и сделала. Теперь сила, которой я обладала, уже работает на нас двоих.